«Параллельный Петербург» и СЛОН. Интервью с одним из кураторов выставки Вероникой Костенко

СЛОН принял участие в создании интерактивной выставки «Параллельный Петербург» в рамках VI Фестиваля «Детские дни в Петербурге». Выставка посвящена детям мигрантов, а также подросткам самых разных национальностей, чьи семьи уже много лет живут в Петербурге. Герои и участники выставки – петербургские школьники, представляющие армянскую, азербайджанскую, греческую, грузинскую, ингушскую, таджикскую, цыганскую, узбекскую и другие диаспоры. Об уникальном опыте Лаборатории, задумках и их воплощении рассказывает сотрудница СЛОНа и куратор выставки Вероника Костенко.

СЛОН принял участие в создании интерактивной выставки «Параллельный Петербург» в рамках VI Фестиваля «Детские дни в Петербурге». Выставка посвящена детям мигрантов, а также подросткам самых разных национальностей, чьи семьи уже много лет живут в Петербурге. Герои и участники выставки – петербургские школьники, представляющие армянскую, азербайджанскую, греческую, грузинскую, ингушскую, таджикскую, цыганскую, узбекскую и другие диаспоры. Об уникальном опыте Лаборатории, задумках и их воплощении рассказывает сотрудница СЛОНа и куратор выставки Вероника Костенко.

 

Скажи, пожалуйста, чья это была идея и как она сформировалась? 

Идея сформировалась по ходу работы. 28 сентября, когда мы начали, у нас было только название выставки - «Параллельный Петербург», и несколько художников, которые согласились участвовать в проекте. Это фотограф Солмаз Гусейнова, оператор и режиссер документальных фильмов Михаил Железников, художники Никита Сазонов, Инна и Екатерина Позина. Название нам с самого начала не нравилось, но с этим ничего нельзя было поделать, пришлось как-то это обыгрывать. Мы постарались сделать экспозицию интерактивной, максимально живой, при этом мы не хотели никого поучать. И конечно, у нас были разногласия по поводу того, насколько это должно быть остро, что можно сделать легче, кого это может обидеть.

Как получилось, что СЛОН принял в этом участие, какова была его в роль в этом проекте?
Получилось так, что Владимир Костюшев привел Даниила Александровича Александрова в музей и попросил помочь. До открытия выставки оставался месяц, и там еще ничего не было, кроме нескольких идей, поэтому мы подключились с самого начала. Объем работы был колоссальный, мы сразу же сформировали команду из пяти студентов Лаборатории, которыми мне посчастливилось руководить. Они уже имели опыт интервью и работы в школах.
Мы сразу придумали, чтобы эта выставка должна показывать город глазами детей. Поэтому мы поехали по школам брать интервью со школьниками и проводить с ними мастер-классы. Можно сказать, что у СЛОНа была ключевая роль, особенно в плане содержательного наполнения. Мы помогали и с художественной частью в концептуальном плане, но она была сделана, прежде всего, художниками и фотографами.

 

В чем заключалась идея выставки в самом начале, как вы себе это представляли?
Изначально у нас не было никакого модернового концепта, мы не думали делать стены из постеров с расселенными домами, например. Вначале мы предполагали, что вся экспозиция будет выстроена по кругу и в середине будет круглый стол. Но то, что получилось, как мне кажется, намного лучше и больше отвечает названию и самой идее.

Идея была в том, что это будут живые голоса ребят, т.е. надо было брать интервью со школьниками?
Да, это была основная идея - чтобы дети рассказывали, как они здесь живут, какие у них впечатления о городе, что он из себя представляет. Сначала мы хотели спросить, что им не нравится, кто их обижает и прочие вещи такого рода. Но когда мы уже приехали в школы, мы поняли, что этого делать не надо. Мы придумали косвенные вопросы. Опросник мы разрабатывали в Лаборатории, потом его тестировали и только к третьему-четвертому разу он был доведен до варианта, с которым мы работали. Какие-то вопросы или даже целые блоки вообще не работали, а какие-то шли очень хорошо, и было понятно, что надо продолжать спрашивать в этом направлении.

Что было рабочим вариантом, что не работало?
Здорово сработали вопросы про мечты и будущее. Неожиданно оказалось, что это два совершенно разных блока. Например, у нас были такие ситуации, когда девочка говорит, что она всю жизнь мечтает работать ди-джеем, на радио и в ночных клубах, но мама против ночной жизни и она идет в Таможенный институт. То есть будущее - это Таможенный институт, а мечта - это ди-джей. Совершенно не работал вопрос про город - люди просто молчали. Мы спрашивали, где дети любят гулять, куда ходить… Ничего не получилось толкового, в результате мы его сильно урезали. Не говорят ребята, где они гуляют, проводят свободное время.

А в чем заключалась работа СЛОНа в этом проекте?
Во-первых, мы разработали опросник, во-вторых, мы проводили все интервью, в-третьих, мы работали на мастер-классах. Мастер-классы были двух типов: портреты – их мы делали с самыми маленькими детьми, с детьми постарше мы делали так называемые «чемоданы» - истории семей и их увлечения спрятанные в старинный чемодан.

Кроме того мы придумывали все тексты к выставке, пресс-релизы, все содержание. Так же мы придумали идею уроков толерантности, которые мы сейчас и проводим. Т.е. на самом деле там была очень большая работа. Мы очень много времени на это потратили за последний месяц.
Что касается интервью, то формально его брали друг у друга дети. Это была такая находка. Когда мы задавали вопросы на камеру – ничего не работало. Поэтому мы придумали дать им камеру, штатив, фотоаппарат, опросник, микрофон. И сразу все стало получаться. Т.е. в первой же школе у нас получились прекрасные результаты, неожиданно подробные и откровенные интервью. Именно благодаря тому, что это была игра. Мы говорили, что пришли показать город глазами разных ребят их возраста. Но выбор школ был такой, что там был серьезный иноэтничный компонент. Дети многое друг у друга спрашивали, но, разумеется, мы стояли рядом и задавали дополнительные вопросы, наводили и направляли ход интервью, потому что иначе начинаются вопросы типа: «Паша, а кто тебя нравится больше в классе - Маша или Люба?». Интервью получились классные, есть даже совершенно уникальные интервью с цыганскими детьми, с чеченскими детьми, когда они рассказывают про свадебные традиции, про то, как устроена обрядовость, про то, как они живут, например, с двумя мамами, потому что у отца 2 жены.
С портретами у нас тоже был уникальный опыт, в первую очередь методический. Потому что, чтобы включить первоклашек в такую игру, требуются некоторые усилия, фантазия. А многие дети, с которыми мы работали, по-русски не говорили.

А что такое портреты?
Портрет - это техника, которую придумала фотограф выставки Солмаз Гусейнова, это был ее дипломный проект в институте Герцена. Он заключается в том, что детишки ложатся на большие картоны и обводят друг друга фломастерами по контуру, а потом наполняют этот контур бумажками, тряпочками, рисуют там. И таким образом создают свой портрет в полный рост. Это очень детей захватывает, потому что для них – совершенно новая практика, они никогда даже такого большого листа бумаги не видели. И неожиданно для себя они выясняют, что они очень большие. Им кажется, что они маленькие, они ложатся на этот лист и не помещаются. И дальше они начинают там коммуницировать, даже если не понимают язык друг друга, потому что невозможно самому себя обвести. Тебе нужно попросить тряпочку, тебе нужно попросить бумажку, тебе нужно попросить скотч, ножницы, и так далее. Поэтому они все равно начинают взаимодействовать. Это очень здорово! У нас были дети, которые вообще не говорят по-русски, мы им объясняли знаками. Мы специально туда много народу позвали - все студенты, занятые в проекте, были на этих мастер-классах, поскольку детям надо было все объяснять. Довольно тяжело, но зато получились отличные результаты. У нас были очень трогательные моменты, когда, например, один таджикский мальчик, который вообще не говорил по-русски, пытался сделать свой портрет. Потом пришел его папа, такой большой сорокапятилетний мужчина, в кожаной куртке с огрубевшими руками и увидел своего мальчика и тоже стал с ним на коленках ползать, клеить эти маленькие тряпочки. Это было очень трогательно. Потом он на следующий день пришел, когда мы чемоданы делали. У него просто глаза горели, что мы занимаемся с детьми. Он нас даже в гости позвал…

С чемоданами какая придумка была?
Чемоданы это совсем другая история. Там дети постарше были, мы им давали большие старинные чемоданы, и они туда вклеивали либо город, либо свои интересы и увлечения, либо свою семью. Есть очень интересные, где на крышке чемодана Узбекистан или Азербайджан, а внутри Петербург. Т.е. это получается, что сначала одно, потом другое. Целая история человека в одном чемодане. Есть там, к примеру, просто отличное футбольное поле, мальчишки играют там в Зенит - Юниоре. Получилось здорово.

 

Как дети относились к тому, что вы приходили и предлагали им такие необычные игры?
С удовольствием. Все дети пытались остаться подольше, доделать, например, свой портрет. «Нет, мне надо еще здесь поезд доклеить, мама! Я не пойду никуда, пока я тут не доделаю». Потом мы делали из этого всего выставки в школах, прямо в коридорах, и оставляли на несколько дней, и только потом забирали все на экспозицию. Ребята видели результаты своего творчества сначала в школе, потом мы их приглашаем на выставку в музее, так что они могли найти свои работы уже там.

 

Как вы отбирали школы, как вас встречала администрация там?
Мы недаром взялись за этот проект. У СЛОНа уже был опыт работы в разных школах Санкт-Петербурга, в том числе, опыт интервью с детьми мигрантов (проект 2009 года был поддержан Центром Фундаментальных Исследований ГУ-ВШЭ). Поэтому, мы знали, в каких школах много иноэтничных детей, как там работать, и нас знали в этих школах и уже не боялись.

Были ли в вашей команде какие-нибудь разногласия в процессе работы?
Дело в том, что нас, кураторов выставки, было три человека. Я, Маша Коростелева из Фонтанного дома и Солмаз Гусейнова, фотограф. Она, кстати, сама азербайджанка, воспитала здесь своего ребенка. И поэтому у нас было три разных позиции. Маша хотела, чтобы все было максимально хлестко. Солмаз старалась, чтобы мы никого не обидели. У меня была средняя позиция. Иногда было очень сложно найти компромисс. Отсюда – долгие обсуждения маршрутки на выставке, которая, как мы предполагали, может кого-то оскорбить, потому что это стереотип. Наши студенты даже говорили, что «тогда так же надо поставить бутылку водки и вокруг нее хоровод водить». Но пока – все нормально, обиженных нет, а дети на выставке с удовольствием играют в маршрутке.

Ты рассказывала, что часть ребят, которые участвовали в создании экспонатов, придут на выставку в Фонтанный Дом. Вы так же приглашали целые классы - расскажи подробнее, как и ради чего это было организовано?
Это называется уроки толерантности. Это, конечно, не уроки в классическом смысле, мы не хотели никому читать мораль. Мы приглашаем их, проводим по выставке маленькими группами, где так же работают наши студенты. Показываем экспонаты, объясняем, как так получилось, что мы делали, зачем мы делали, как это происходило. Потом все собираются в конце зала на круглом восточном ковре с подушками. Сидят, обсуждают свои впечатления, а потом мы задаем им вопросы очень похожие на те, которые мы задавали участникам интервью, чтобы они не были потребителями информации, а чтобы тоже включились и чем-то поделились. Мы стараемся работать со старшими классами, потому что у нас был не очень удачный опыт работы с седьмыми классами, например. Они еще не очень готовы, а вот начиная с восьмых классов – все идет хорошо. Сначала ребята говорят, как их зовут, почему их так назвали, что значит их имя, а потом они начинают рассказывать про свое будущее, про свои мечты и получается, что их ответы очень близки с ответами тех ребят, которые давали нам интервью и мы обращаем на это их внимание, указываем это.

О чем в итоге получилась выставка?
Выставка получилась о детях. Причем она получилась не о детях мигрантов. Она получилась просто о детях. О том, что они все разные и очень интересные. И она получилась шире, чем мы собирались ее сделать.

Как бы ты оценила потенциал такого рода проектов? Будем участвовать еще, если будет возможность?
Мне кажется, что надо продолжать. Дело в том, что этот проект очень хорош, но как мы обсуждали на «Эхо Москвы», получилась очень благостная картина. Конечно это не так. Понятно, что проблема есть, что многие из этих детей живут в плохих условиях, некоторые вынуждены работать с очень раннего возраста. Все это знаем, но найти этих детей сложно. Как-то мы провели целый день в поисках, ходили по расселенным домам на улице Х, но ничего не нашли. Наш план был записать блок, который называется «невидимые дети», чтобы на черном фоне шли только голоса, и там была неприкрытая изнанка этой жизни, но мы ничего не нашли. Проблема такова, что мы ее совсем не видим. Даже будучи исследователями, зная, где искать, в каких домах они живут, мы не можем их увидеть. Я думаю, что это социологическая проблема и мы, как ученые, должны этим заниматься.
Что касается потенциала таких проектов, то он просто колоссальный. Через художественную форму можно очень многое выявить. Я этого сама не ожидала и когда начинала участвовать в этом проекте, сначала думала, что мы будем участвовать в вещах исключительно социологических: написании текстов, интервьюировании. Но потом я поняла, что все эти мастер-классы, чемоданы и прочие занятия с детьми дают нам даже больше этнографического материала. Творческая активность прекрасно показывает этничность, корни и культурные особенности. Она так же позволяет объединять детей. Так что, мне кажется, что все это отличный, нестандартный, прогрессивный путь.
У нас получился такой социокультурный проект. Он очень яркий, очень емкий, небольшой, но очень информативный. На этой выставке надо проводить не меньше часа, чтобы все прочувствовать. В нем много социального, много социальных проблем, социального действия. Хотя, конечно, он, в первую очередь, культурный. Творчество - это очень сильный объединяющий механизм.

 

Как отразился проект на студентах СЛОНа, которые приняли в нем участие?
В проекте заняты стажеры исследователи СЛОНа и студенты 2, 3 и 4 курса социологического факультета СПбФ ГУ-ВШЭ: Ира Хван, Марина Остапенко, Лиза Герм, Маша Петрова и Алина Закирова. Для них это была по-настоящему серьезная практика. Во-первых, все выходили с горящими глазами из школ, всем было здорово и интересно. Дети дают очень сильный позитивный заряд. Во-вторых, ситуация в тех школах, в которых мы работали, намного лучше в смысле толерантности, чем мы ожидали. Дружеские связи строятся там не по принципу этничности и действительно дети там нормально себя чувствуют. В этом направлении что-то делается, в некоторых школах проводятся специальные мероприятия. Мы не видели ксенофобии. Дети довольно уверенно себя чувствуют, меня это даже немного удивило.
Для студентов же это был опыт серьезного и разнообразного поля. Мы опросили более 300 детей в пяти школах, Красном Кресте и нескольких центрах реабилитации и помощи семьи и детям. Мы работали и в очень элитной школе в самом центре города, где разноэтничные дети ведут себя как князья, и совершенно нет ощущения, что они мигранты, и в школах Ленобласти, где практически нет славянских детей и очень много разных национальностей - чеченские, цыганские, дагестанские ребята. Были школы, где вокруг расселенные дома и огромное количество детей нелегальных мигрантов. Нужно было умение с ними говорить, организовать работу очень быстро, собрать материал, обработать интервью. Направить свою работу по такому руслу, чтобы было быстро, эффективно, красиво. Когда у тебя три недели чтобы сделать проект и неделя для монтажа выставки, все это заставляет тебя ставить вопросы, четко все формулировать, очень быстро работать, никуда не опаздывать, каждый день брать интервью. Это была очень динамичная работа, которая всех дисциплинировала, и я думаю, всем участникам была очень полезна.

Выставка проходит с 28 октября по 21 ноября в музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме (вход бесплатный).
Эхо Москвы: Вероника Костенко и Даниил Александров, социологи. ТЕМА: Город глазами детей мигрантов на выставке "Параллельный Петербург" в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме.